15 октября 2017 года ушел из жизни актер Дмитрий Марьянов. Ему было 47 лет. Из которых 30 он посвятил театру и кино, сыграв несколько десятков блистательных ролей.
В Смоленске Марьянов был несколько раз, со спектаклями «Рикошет» и Ladies’ Night. В 2012 году Дмитрий был в Смоленске как гость кинофестиваля «Золотой Феникс», а теперь оказывается, что это было в последний раз. Пресс-конференции назначено не было, но в тот день мы остановили актера у входа в лифт гостиницы, и он не отказался поговорить. Мы долго сидели в холле, разговаривая о кино, трюках и жизни. Открытый и общительный, это был человек, который жил и был счастлив в своей профессии. Сегодня мы вспоминаем его последнее интервью в Смоленске…
– Как вам Смоленск, изменился с вашего последнего визита?
– Если честно (прищуривает глаз), не видел Смоленска еще толком ни разу. Завтра собираюсь прогуляться по центру, посмотреть на ваш Смоленский кремль и Успенский собор…
– Смоленск недавно попал в число самых счастливых городов России. Мы в рейтинге на 15-м месте. А вот Москва – на 52-м. Вы чувствуете себя счастливым здесь?
– Москва – это съемки, спектакли. Три часа в пробке, чтобы добраться до работы. Недавно подсчитали, что житель Москвы в год 15 дней проводит в пробках. Представляете? Еще 15 дней – и можно в нормальный отпуск… Вот только на таких фестивалях, как ваш, и удается отдохнуть и выспаться (улыбается).
– График у вас напряженный, но вы в прекрасной форме. Как вам это удается?
– Вот уж не знаю (оживленно). Недавно только обнаружил, что рядом с домом находится круглосуточный бассейн. Обрадовался очень.
– Вы в начале разговора вспомнили про спектакль Ladies’ Night, с которым выступали в Смоленске… Вы там, кажется, раздевались. Трудно было на это решиться?
– Я часто душу перед вами раскрываю, что уж тело-то (смеется). Это можно назвать провокацией, а почему нет? Почему не быть первым в этом деле? Кто-то же играет Гитлера, Ленина, Тухачевского… Что же им теперь, застрелиться? Ведь это же мясники были. Что же потом актерам, идти и омываться святой водой?
– Сериал «Боец» принес вам немалую известность. Всегда было интересно, вы там сами исполняли трюки?
– Да, большинство трюков делал я. Меня дублировали, только когда я уставал. Потому что четыре дубля, потом еще четыре дубля – тяжело выдержать. Первые два дубля еще все хорошо, а потом уходит скорость, уходит растяжка… Финальную драку с Владом Деминым, который исполняет роль Сладко, мы снимали два дня. Я после съемок сидел и не мог попасть в рот ложкой с супом, все тряслось, руки были синие. Я ушел в сторону, чтобы никто не видел этого позора, а Влад сел рядом такой же… И мы вместе пили суп из тарелок (смеется).
– А где вы снимались в последнее время?
– Роли были небольшие, но смешные. Например, снялся вместе с Вахтангом Константиновичем Кикабидзе. Я играл Зураба Чантурия – это грузин, он культурный атташе в Армении. Даже говорил на грузинском языке (улыбается).
– Есть у вас роль-мечта, которую ну очень хочется сыграть?
– Одну роль я уже не сыграл – Тарас Бульба. Мы с моим другом хотели снять фильм, сценарий написали, но тогда не получилось, а теперь – не делать же кавер-версию! Да и по возрасту уже немножко не подхожу. Остальные еще пока не знаю, еще есть надежды. А! Ну, вот еще Ромео я уже вряд ли сыграю (смеется).
– Вы верующий человек?
– Я верую.
– А как отнеслись к приговору Pussy Riot?
– Не надо со своим уставом лезть в чужой монастырь. Это оскорбляет. Если ты не веришь – иди себе мимо и меня не трогай! Церковь их не трогала, не кричала: «Будь прокляты эти Pussy Riot!» Зачем же они оскорбили верующих? Зачем? Это все равно что кто-то придет в мой дом и начнет, прошу прощения, гадить у меня на кухне. Он в окно у меня вылетит! Ребят, я ведь его не звал! Мало того, я ему улыбнусь, когда будет проходить мимо, но так зачем? Все, что эти «мадонны», которые начали говорить теперь «я не буду петь», – это пиар-ход. Что, теперь все будут петь только с Pussy Riot?! Да пусть поют, петь от этого лучше не будут. Им дали два года, через два года их забудут, и их выходку тоже. Они думали, что скостят им… А ведь в древние времена за это просто «фи-и-ть» («разрезает» воздух рукой). Я понимаю, что мы стали жить цивилизованно, ну вот цивилизованно они и получили.
– Долго готовились к выступлению на открытии?
– Когда я ехал к вам, я даже не знал, что буду сегодня читать на сцене. Попал с корабля на бал. Режиссер меня попросил: «Дим, я тебе доверяю, вот, с листа читай». Я рассказал ему, конечно, кто он такой… (смеется). То, что вы сегодня видели – это четвертое или третье прочтение мое этого текста. Кстати, мой костюм сегодня абсолютно такой же, как тот, в котором я выходил на сцену в спектакле «Юнона» и «Авось», не хватает только котелка. Я играл там первого сочинителя. Так все начиналось там (читает):
Восемьсот двенадцатый год –
Даст ненастье иль крах династий?
Будет петь и рыдать народ.
И еще, и еще двенадцать.
– Но создалось впечатление, что это была достаточно отрепетированная версия.
– (Смеется.) Нет, нет, в 12 сегодня я увидел этот текст. Музыку услышал в час, человека, который творил чудеса с песком, – в два.
– А что за колокольчик у вас в руках?
– Мне подарили его прямо перед тем, как я сел в машину, по ковровой дорожке я шел с этой штукой в руках (улыбается).
Текст и фото: Илья Сковородин